Наставления Духов.
Месть.
9. Месть -- это остатки варварских нравов, которые должны исчезнуть из среды людей. Она так же, как и дуэль, является последним пережитком этих диких нравов, с которыми человечество боролось с первых времён христианства. Вот почему месть служит верным признаком отсталого состояния нравов людей, предающихся ей, и Духов, которые ещё могут внушить её. Поэтому, друзья мои, это чувство не должно никогда заставлять вибрировать сердце того, кто утверждает, что он спирит. Мстить, как вы знаете, так противно наставлению Христа: «Прощайте врагов ваших!», что отказывающий в прощении не только не спирит, но даже не христианин. Месть является таким мрачным чувством, что лживость и низость являются неотъемлемыми спутниками её; действительно, предающийся этой роковой и слепой страсти почти никогда не мстит открыто. Если он сильнейший, то набрасывается, как хищный зверь на того, кого он считает своим врагом, так как вид этого последнего воспламеняет его страсть, гнев и ненависть. Но чаще всего он облекается в лицемерные одеяния, скрывая в глубине сердца дурные чувства, возбуждающие его; он избирает побочные пути, следит в тени за своим ничего не подозревающим врагом и ждёт подходящей минуты, чтобы напасть на него без опасности для себя; он прячется, беспрестанно за ним подсматривая; опутывает его отвратительными сетями и при случае подсыпает яд в его кубок. Если его ненависть не доходит до подобной крайности, он атакует врага в чувстве чести и в его привязанностях; он не отступает перед клеветой, и коварные инсинуации, ловко распространяемые им всюду, всё более ширятся и растут. Когда преследуемый появляется там, где прошло ядовитое дыхание противника, он удивлён, встречая холодные лица вместо дружественных и доброжелательных; он поражён, видя, что руки, искавшие прежде его руки, отказываются пожать её; наконец, он уничтожен, когда его наиболее дорогие друзья и близкие отворачиваются и бегут от него. О! Трус, мстящий таким образом, во сто крат виновнее, чем человек, идущий к врагу и оскорбляющий его прямо в лицо.
Прочь эти дикие обычаи! Долой эти нравы старых времён! Каждый спирит, претендующий сегодня на то, чтобы ещё иметь мстить, будет недостоин быть в рядах, которые приняли девиз: Вне милосердия нет спасения! Но нет, я не могу допустить мысли, чтобы член большой спиритической семьи когда-нибудь мог уступить чувству мести вместо того, чтобы простить.
ЖЮЛЬ ОЛИВЬЕ.
Париж, 1862 г.
Ненависть.
10. Любите друг друга, и вы будете счастливы. Особенно постарайтесь полюбить тех, которые вам внушают равнодушие, ненависть и презрение. Христос, который должен быть для вас образцом, дал пример преданности: посланник любви, он любил настолько, что отдал свою кровь и жизнь. Жертва, обязывающая любить обижающих и преследующих вас, тягостна вам, но именно она ставит вас выше их; если вы ненавидите их так же, как и они вас, вы стоите не больше их; эта жертва -- дар Богу на алтаре вашего сердца, дар благоуханный, аромат которого возносится к Нему. Закон любви требует, чтобы вы любили без различия всех братьев, но он не защищает сердце от дурных поступков, наоборот, в этом именно заключается самое тяжёлое испытание, я это знаю, так как во время моего последнего земного существования я испытал это мучение. Но Бог присутствует везде и наказывает в этой жизни и в будущей преступающих закон любви. Не забывайте, мои дорогие дети, что любовь приближает к Богу, а ненависть удаляет от Него.
ФЕНЕЛОН.
Бордо, 1861 г.
Дуэль.
11. Только тот действительно велик, кто, считая жизнь путешествием, которое должно привести его к цели, обращает мало внимания на неровности пути; он ни на минуту не позволяет себе свернуть с прямой дороги; со взором, беспрестанно устремлённым на конечную цель, он мало интересуется терниями и шипами на дороге, грозящими причинить ему царапины; они скользят по нему, не задевая его, а он продолжает дальше свой путь. Тратить дни свои на месть за оскорбление, значит, отступать перед испытаниями жизни; это всегда преступление в глазах Бога, и если бы вы не были так поглощены предрассудками, то и в глазах людей это было бы смешно и крайне безумно.
Убийство на дуэли – преступление; даже ваше законодательство признаёт это; никто и ни в коем случае не имеет права покушаться на жизнь себе подобного; это преступление в глазах Бога, предначертавшего вам, как вести себя; в этом более, чем в чём-либо ином, вы являетесь судьями своих поступков. Помните, что вам будет прощено в соответствии с тем, как вы прощаете сами; прощение приближает вас к Божеству, так как снисходительность -- сестра силы. Пока хоть одна капля человеческой крови будет проливаться от руки человеческой, не наступит настоящее Царство Божье на земле, это царство мира и любви, которое должно навсегда изгнать с вашей планеты вражду, раздор и войну. Тогда слово дуэль на вашем языке будет служить лишь смутным и далёким воспоминанием ушедшего прошлого; людям будет известно только противостояние благородного соревнования в добре.
АДОЛЬФ, епископ Алжирский.
Марманд, 1861 г.
12. Дуэль может в определённых случаях служить пробой физического мужества, презрения к жизни, но это, без сомнения, проба нравственной трусости, как при самоубийстве. Самоубийца не имеет мужества перенести превратности жизни, дуэлист не имеет мужества, чтобы перенести обиду. Разве Христос не сказал вам, что требуется больше мужества и благородства подставить левую щёку, когда ударят по правой, чем мстить за обиду? Разве Христос не сказал Петру: «Вложи меч свой в ножны, потому что убивающий мечом от меча погибнет»? Разве этими словами Иисус не осудил навсегда дуэль? Действительно, дети мои, что же это за храбрость, которая проистекает от характера грубого, кровожадного, гневного и вспыльчивого, багровеющего от первой же обиды? Где же величие души у того, кто при малейшей обиде хочет смыть её кровью? Но пусть он дрожит, потому что всегда в глубине его совести окажется голос, который будет взывать: Каин, Каин, что ты сделал со своим братом? Мне нужно было крови, чтобы спасти свою честь, скажет он этому голосу; но снова услышит в ответ: Ты хотел спасти честь перед людьми ради нескольких мгновений, которые тебе осталось жить на земле, а ты не подумал о том, чтобы спасти её перед Богом! Несчастный безумец! сколько же крови должен был бы потребовать от вас Христос за все оскорбления, полученные им! Вы не только ранили его тернием и копьём, не только позорно пригвоздили, но даже во время агонии своей он слышал насмешки, расточаемые перед ним. Какого вознаграждения после стольких поношений он от вас требовал? Последний возглас агнца был молитвой за своих палачей. О, прощайте и молитесь за обижающих вас, как это делал Он!
Друзья, помните правило: «Любите друг друга!», и тогда на удар ненависти вы ответите улыбкой, а на оскорбление прощением. Мир, разумеется, возмутится и вознегодует и сочтёт вас за трусов; подымите же голову высоко и покажите, что ваш лоб тоже не побоится терний по примеру Христа, и что рука ваша вовсе не желает быть соучастницей убийства, востребованного, так сказать, ложным подобием чести, которая является не чем иным, как гордыней и самолюбием. Разве Бог, создавая вас, дал право жизни и смерти одним по отношению других? Нет, Он дал право только природе, чтобы реформироваться и перестраиваться, но вам Он не позволил располагать даже собой. Дуэлянт, как и самоубийца, будет отмечен кровью, когда предстанет перед Богом; как одному, так и другому Всевышний Судья готовит тяжёлые и долгие наказания. Если Он угрожает наказанием тому, кто скажет своему брату Ракка, то насколько же наказание будет строже для того, кто предстанет перед Ним с руками, обагрёнными кровью брата!
СВЯТОЙ АВГУСТИН.
Париж, 1862 г.
13. Дуэль, которую прежде называли судом Божьим, является одним из варварских установлений, которые ещё правят обществом. Что сказали бы вы, однако, если бы увидели двух противников, погружённых в кипяток или прижигаемых раскалённым железом с целью выяснить ссору, и если бы правым при этом оказался лучше выдержавший испытание? Вы сочли бы подобные обычаи бессмыслицей. Дуэль ещё хуже всего этого. Для испытанного дуэлянта это -- убийство, хладнокровное и совершаемое сознательно и намеренно, так как он уверен в наносимом ударе; для противника, почти уверенного в поражении вследствие своей слабости и неловкости, это -- самоубийство, совершаемое с холодным расчётом. Я знаю, что часто стараются избежать этой альтернативы, одинаково преступной, полагаясь на случай; но не значит ли это вернуться под другой формой к суду Божьему средних веков? Но в то время люди были бесконечно менее виноваты; само название суда Божьего указывает на наивную и искреннюю веру в правосудие Божье, которое не может допустить поражения невинного, тогда как при дуэли отдают себя в распоряжение грубой силе, причём часто именно обиженный и погибает.
О, глупое самолюбие, пустое тщеславие и безумная гордыня, когда же вас заменит христианское милосердие, любовь к ближнему и смирение, пример которых показал Христос? Только тогда, когда вы последуете за Христом, исчезнут эти чудовищные предрассудки, ещё управляющие людьми, над которыми бессильны даже законы, так как недостаточно запрещать зло и предписывать добро, но надо, чтобы принцип добра и отвращение ко злу были в сердце человека.
ДУХПОКРОВИТЕЛЬ.
Бордо, 1861 г.
14. Какого мнения будут обо мне, говорите вы часто, если я откажусь от сатисфакции, требуемой от меня, или если не потребую её сам от обидевшего меня? Такие же безумцы и отсталые, как вы, осудят вас, но просвещённые светом умственного и нравственного прогресса скажут, что вы поступили согласно истинной мудрости. Подумайте немного; за одно слово, часто совсем необидное или сказанное на ветер одним из ваших братьев, задевает вашу гордыню, вы отвечаете ему колкостью и отсюда оскорбление. Прежде чем принять окончательное решение, спросите себя, по-христиански ли вы поступаете? Какой ответ дадите вы обществу, если лишите его одного из его членов? Думаете ли вы об угрызениях совести за то, что лишили жену мужа, мать -- ребёнка, детей -- отца и поддержки? Конечно, обидевший вам обязан ответить, но разве не почётнее будет, если он ответит добровольно и сознает свою вину, а не станет рисковать жизнью того, кто вправе жаловаться? Что касается обиженного, я признаю, что иногда можно быть сильно оскорблённым или лично, или за близких; задето не только самолюбие, но ранено сердце, оно страдает; но помимо того, что глупо играть жизнью из-за негодяя, способного на подлость, разве с его смертью обиды более не существует? Разве пролитая кровь не способствует ещё большему оглашению события, которое, будучи ложно, должно само собой быть забыто, а если оно справедливо, то должно скрываться в тишине? Остаётся только удовлетворение мести; увы, грустное удовлетворение, часто оставляющее по себе острое раскаяние. А если погибает обиженный, то где же здесь сатисфакция?
Когда милосердие станет правилом поведения людей, они приноровят свои поступки и слова к следующему положению: «Не делайте другим того, чего бы вы не хотели, чтобы делали вам», и тогда исчезнут все причины раздоров, а с ними дуэль и войны, которые являются той же дуэлью между народами.
ФРАНЦИСК КСАВЬЕ.
Бордо, 1861 г.
15. Светский человек, счастливчик, из-за одного обидного слова или из-за пустяка играющий своей жизнью, полученной от Бога, играющий жизнью ближнего своего, принадлежащей только Богу, во сто раз более виновен, чем тот несчастный, побуждаемый жадностью, а иногда нуждой, который нападает на жилище, чтобы похитить то, к чему он стремится, и убивает тех, кто становится ему поперёк дороги. Этот последний почти всегда бывает человеком необразованным, имеющим смутное понятие о добре и зле, тогда как дуэлянт принадлежит почти всегда к самому просвещённому классу; один убивает грубо, другой по правилам и вежливо, а поэтому общество извиняет его. Я прибавлю даже, что дуэлянт бесконечно виновнее несчастного, уступающего чувству мести, убивающего в минуту экзальтации. Дуэлянт не имеет извинения в увлечении страстью, так как между оскорблением и возмездием всегда есть время для размышления; и значит, он поступает хладнокровно и с расчётом; всё изучено и взвешено, чтобы убить наверняка своего соперника. Действительно, он тоже рискует своей жизнью, и потому именно дуэль оправдывается в глазах общества, так как в этом видят проявление мужества и презрение к своей жизни; но какое же это мужество, если он уверен в себе? Дуэль осталась со времён варварства, когда право сильного составляло закон; она исчезнет при более здравом понимании действительной чести, по мере развития в людях более живой веры в будущую жизнь.
СВЯТОЙ АВГУСТИН.
Бордо, 1861 г.
16. Примечание. -- Дуэли встречаются всё реже и реже, и если бывают ещё прискорбные примеры, то всё же число их несравненно меньше, чем было ранее. Когда-то человек выходил из дому в ожидании встречи с врагом, поэтому он всегда принимал меры предосторожности. Характерным признаком нравов, времени и народов было обычное использование оружия, открытого или скрытого, оружия защиты и оружия нападения; запрет этого использования является смягчением нравов, и весьма любопытно наблюдать постепенную градацию всего этого с тех времён, когда рыцари всегда шествовали закованные в железо, вооружённые копьём, вплоть до обычного ношения меча, который уже становился чем-то вроде украшения и символики, а не оружием нападения. Ещё одна черта изменения нравов состоит в том, что прежде одиночные сражения завязывались посреди улицы, перед толпой, которая расступалась, чтобы дать место борющимся, теперь же теперь они прячутся; сегодня смерть человека -- это событие, против которого возмущаются; а прежде на это не обращали внимания. Спиритизм унесёт эти последние следы варварства, прививая людям дух милосердия и братства.
