ПЕРВАЯ ГЛАВА
Будущее и Небытие.
1. – Мы живём, думаем, действуем, и это бесспорно; мы умрём, и это не менее верно. Но, покидая Землю, куда мы отправляемся? кем становимся? Будет нам лучше или хуже? Мы будем или нас не будет? Быть или не быть – такова альтернатива; это навсегда или никогда; это всё или ничего; мы или будем жить вечно, или всё будет закончено безвозвратно. Об этом стоит задуматься.
Любой человек испытывает потребность жить, радоваться, любить, быть счастливым. Скажите тому, который знает, что умрёт, что он ещё поживёт, что его час ещё не настал; и особенно скажите ему, что он будет счастлив, как никогда ранее, и его сердце затрепещет от радости. Но зачем ему все эти ожидания счастья, если малейшее дуновение может послать его в глубокий обморок?
Есть ли что-либо более отчаянное, чем эта мысль об абсолютном уничтожении? Нежные привязанности, разум, прогресс, знания, добытые с таким трудом – всё это будет разбито, потеряно! Зачем тогда стараться быть лучшим, ограничивать себя, подавляя свои страсти, загружать свой разум, если мы не соберём ни одного плода, особенно при мысли, что завтра, быть может, ничего из этого не понадобится? Если бы это было так, участь человека была бы в сотни раз хуже, чем участь зверя, поскольку зверь живёт целиком в настоящем времени, в удовлетворении своих аппетитов, без надежды на будущее. Какаято сокровенная интуиция говорит нам, что это невозможно.
2. – Через веру в небытие человек непременно концентрирует все свои мысли на жизни в настоящем; Действительно, мы не могли бы логически беспокоиться о будущем, которого мы не ждём. Это исключительное беспокойство о настоящем естественным путём ведёт нас к мыслям, прежде всего, о себе самом; значит, это самый мощный стимулирующий фактор эгоизма, и недоверчивый человек последователен с самим собой, когда приходит к следующему заключению: Будем радоваться, пока мы здесь, будем радоваться как можно сильнее, потому что после нас всё будет кончено; будем радоваться быстро, поскольку мы не знаем, сколько времени это продлится; и это другое по-особенному опасно для общества: Будем радоваться за любой чужой счёт; каждый сам за себя; счастье здесь принадлежит самому ловкому.
Если человеческое уважение сдерживает некоторые из этих мыслей, то какой тормоз нужен для тех, кто ничего не боится? Они говорят самим себе, что человеческий закон настигает лишь неопытных; Вот почему они прилагают весь свой гений и средства, чтобы избежать его. И если есть какое-либо нездоровое и антиобщественное учение, то это, конечно же, учение небытия, поскольку оно рвёт истинные связи солидарности и братства, основу общественных отношений.
3. – Предположим, что при определённых условиях весь народ будет уверен в том, что через восемь дней, через месяц, через год, если хотите, его не станет, что ни один человек не выживет, что не останется ни малейшего следа о нём после смерти; что он будет делать в течение этого времени? Будет ли он трудиться над своим улучшением, над своим образованием? Даст ли он себе труд жить? Будет ли он уважать права, блага, жизнь себе подобных? Подчинится ли он законам, какому-либо авторитету, кем бы он ни был, пусть даже самому законному: отцовскому авторитету? Будут ли существовать для него какие-либо обязательства? Конечно же, нет. Что ж! то, что не происходит в массовом порядке, ученее небытия осуществляет каждый день по отдельности. Если последствия не такие уж и катастрофические, какими они могли бы быть, то, прежде всего, потому что у большинства недоверчивых людей больше бахвальства, чем истинного неверия, больше сомнений, чем убеждений, и потому что они боятся небытия больше, чем хотят показать: титул разумника льстит их самолюбию; во-вторых, потому что абсолютно недоверчивые люди всегда в меньшинстве; сами не желая того, они испытывают превосходство противоположного мнения и поддерживаются материальной силой; но если абсолютное неверие однажды перейдёт в состояние большинства, общество распадётся. Именно к этому ведёт распространение учения небытия*.
Какими бы ни были последствия, если бы небытие было истиной, то пришлось бы принять его, и ни противоположные системы, ни мысли зла, которые проистекают из этого, не смогли бы сделать так, чтобы его не было. Потому, не надо скрывать от себя, что скептицизм, сомнение, равнодушие каждый день отвоёвывают себе пространство, несмотря на усилия религии; это бесспорно. Если религия бессильна против неверия, то потому, что ей не хватает чего-то, чтобы победить его, в том смысле, что если бы она оставалась пассивной, то в определённое время её бы неминуемо обошли. В этом веке позитивизма, где люди хотят сначала понять, а потом верить, ей не хватает одобрения этих учений бесспорными фактами; Это также относится и к согласованию определённых учений с неоспоримыми данными науки. Если она говорит «белое», а факты говорят о «чёрном», то надо выбирать между очевидностью и слепой верой.
* Один молодой человек восемнадцати лет страдал болезнью сердца, которую считали неизлечимой. Наука провозгласила: Он может умереть через восемь дней, или через два года, но не более того. Молодой человек знал об этом; он сразу же бросил свою учёбу и предался разного рода излишествам. Когда ему показывали, насколько опасна в его положении беспорядочная жизнь, он отвечал: Какое это имеет значение, раз мне осталось жить два года! К чему мне сушить мозги? Лучше я буду наслаждаться оставшимся мне временем, я хочу развлекаться до самого конца. Это и есть логическое последствие небытия.
Если бы этот молодой человек был спиритом, он бы сказал себе: Смерть разрушит лишь моё тело, которое я оставлю как изношенное платье, но мой Дух будет жить вечно. В своей будущей жизни я буду тем, кем себя сделаю в этой жизни; ничто из тех нравственных и интеллектуальных качеств, которые я смогу обрести, не будет потеряно, поскольку это обретение для моего прогресса; любое несовершенство, от которого я избавляюсь, -- это ещё один шаг к блаженству; мои будущие счастье или несчастье зависят от пользы или бесполезности моего теперешнего существования. Значит, в моих интересах воспользоваться оставшимся немногим временем и избежать того, что могло бы ослабить мои силы.
Какое из этих двух учений более предпочтительно?
4. – Именно в этом состоянии вещей Спиритизм ставит плотину вторжению неверия, и не только с помощью рассуждений, не только с помощью перспективы опасностей, к которым она ведёт, но и материальными фактами, заставляя касаться пальцем и глазами души и будущей жизни.
Несомненно, каждый свободен верить во что-либо или не верить ни во что; но те, кто старается превозносить в мышлении масс, особенно среди молодёжи, отрицание будущего, опираясь на авторитет своих знаний и превосходство своего положения, сеют в обществе зародыши волнений и разложения и навлекают на себя огромную ответственность.
5. – Существует другое учение, которое защищает материалистическое существо, поскольку допускает существование разумного начала вне материи, и это учение поглощения во Вселенной. В соответствии с этим учением, каждая личность уподобляется при своём рождении частице этого начала, которое составляет его душу, разум и чувства. После смерти эта душа возвращается в общий очаг и теряется в бесконечности, словно капля воды в Океане.
Это учение, без сомнения, является шагом вперёд для чистого материализма, поскольку хоть что-то допускает, тогда как другое учение не допускает ничего, хотя последствия и здесь, и там в точности одни и те же. Будет ли человек погружён в небытие или в общий резервуар, для него это всё равно конец; если в первом случае он уничтожается, то в другом он теряет свою индивидуальность; поэтому это всё равно, как если бы его не существовало; общественные отношения в любом случае обрываются навсегда. Главное для него – это сохранение его я; без этого какая ему разница – существует он или не существует! Будущего для него всё равно нет, а теперешняя жизнь – это единственное, что его интересует и волнует. С точки зрения нравственных последствий, это учение так же опасно, так же безнадёжно, так же привлекательно для эгоизма, как и собственно материализм.
6. – Кроме того, можно привести следующее возражение: все капли воды, взятые из Океана, похожи друг на друга и имеют идентичные свойства, как части одного целого; почему же души, если они берутся из великого океана вселенского разума, так мало похожи друг на друга? Почему гений сосуществует рядом с тупостью? самые возвышенные добродетели -- рядом с самыми недостойными пороками? доброта, нежность, благодушие – рядом со злобой, жестокостью, варварством? Как части чего-либо однородного могут настолько отличаться друг от друга? Можно ли сказать, что их меняет воспитание? но тогда откуда берутся врождённые качества, ранний разум, плохие и хорошие инстинкты, не зависящие от какого-либо образования, и часто находящиеся в разладе с окружающей средой, в которой они развиваются?
Воспитание, несомненно, меняет интеллектуальные и нравственные качества души; но здесь встаёт ещё одна трудность. Кто даёт душе воспитание, чтобы заставить её развиваться? Другие души, которые, по своему первичному происхождению, не должны быть более развитыми. С другой стороны, душа, возвращаясь в Единое Целое, откуда она вышла, после своего развития в течение жизни, привносит более совершенный элемент; откуда следует, что это Целое должно с течение времени глубоко изменяться и улучшаться. Как же так происходит, что оттуда постоянно выходят невежественные и извращённые души?
7. – В этом учении универсальный источник разума, который снабжает человеческие души, независим от Божества; это не является пантеизмом. Собственно пантеизм отличается от этого в том, что он считает вселенским началом жизни и разума, как составляющего Божество. Бог – это одновременно и Дух, и материя; все существа, все тела природы составляют Божество, чьими молекулами и составляющими элементами они являются; Бог – это соединение всех разумов; каждая личность, будучи частью единого, сама является Богом; ни одно высшее и независимое существо не руководит соединением; Вселенная – это огромная республика без руководителя, или, скорее, где каждый является руководителем, наделённым абсолютной властью.
8. – Этой системе можно противопоставить многочисленные возражения, среди которых основным является следующее: поскольку Божество не может быть несовершенным, почему же тогда совершенное Единое Целое складывается из таких несовершенных частей, которые нуждаются в прогрессе? Если каждая часть подчинена закону прогресса, то получается, что Бог сам должен прогрессировать; если он постоянно прогрессирует, то он, должно быть, с самого начала времён был очень несовершенным. Как несовершенное существо, созданное из настолько различных идей и желаний, смогло постичь такие гармоничные законы, восхитительные в своём единстве, мудрости и предвидения, законы, которые руководят Вселенной? Если все души являются частями Божества, то все они содействовали законам природы; почему же тогда они без конца восстают против этих законов, являющихся их творениями? Теория может считаться истинной лишь при условии удовлетворения разумным доводам и восприятии всех фактов, которые она охватывает; если хоть один факт изобличает обман, то эта теория не является истинной.
9. – С нравственной точки зрения последствия также иллогичны. Как и в предыдущей системе, для душ это сначала поглощение и потеря индивидуальности. Если принять в расчёт, по мнению некоторых пантеистов, что они сохраняют свою индивидуальность, то у Бога больше нет единой воли; это соединение мириадов различных желаний. Затем, хоть каждая душа является дополняющей частью Божества, ни над одной из них не господствует высшая сила; и следовательно, она не навлекает на себя никакой ответственности своими добрыми или дурными поступками; у неё нет никакого интереса творить добро, и она может безнаказанно творить зло, так как она сама себе хозяйка.
10. – Кроме того, что эти системы не удовлетворяют ни разум, ни чаяния человека, в них мы сталкиваемся, как увидим позже, с непреодолимыми трудностями, потому что они бессильны разрешить все фактические вопросы, поднимаемые ими. Значит, у человека три альтернативы: небытие, поглощение или индивидуальность души до и после смерти. Именно к этому последнему верованию непреодолимо ведёт нас логика; и именно она создала основу всех религий с того времени, как существует мир.
Если логика ведёт нас к индивидуальности души, она ведёт нас и к тому, что участь каждой души должна зависеть от её личных качеств, поскольку было бы иррациональным признавать, что отсталая душа дикаря и душа порочного человека находятся на том же уровне, что и душа учёного и душа доброго человека. По справедливости, души должны отвечать за свои поступки; но для того, чтобы они стали ответственными, они должны быть свободными в выборе между добром и злом; без свободной воли появляется неизбежность, а при неизбежности невозможно иметь ответственность.
11. – Все религии одинаково восприняли принцип счастливой или несчастной участи душ после смерти, говоря другими словами, будущих наказаний и блаженств, описанных в учении рая и ада, которое мы находим везде. Но они в корне расходятся по вопросам природы этих наказаний и блаженств, и особенно природы условий, при которых можно заслужить и то, и другое. Отсюда и противоречивые точки зрения на веру, которые дали рождение различным культам и особенным обязанностям, налагаемым каждым из них, чтобы славить Бога, и этим самым обрести рай и избежать ада.
12. – С самого своего начала все религии должны были соотноситься со степенью нрaвственного и интеллектуального роста людей; они же, ещё слишком материальные, чтобы понимать заслугу чисто духовных вещей, стали выражать большинство религиозных обязанностей через сотворение внешних форм. В течение какого-то времени они были достаточными для их разума; позже, когда их разум просветился, они чувствуют пустоту, которую эти формы оставляют за собой, и если религия не заполняет эту пустоту, они оставляют религию и становятся философами.
13. – Если бы религия, приспособленная в своей основе к ограниченным знаниям людей, всегда следовала прогрессивному движению человеческого разума, то не было бы недоверчивых, поскольку потребность верить в природе человека, и он поверил бы, если б ему давали духовную пищу в гармонии с его интеллектуальными нуждами. Он хочет знать, откуда он пришёл и куда идёт; если ему показывают цель, которая не отвечает ни его чаяниям, ни идее о Боге, которую он создал себе, ни бесспорным данным, которые даёт ему наука; если к тому же, чтобы достать его, на него налагают условия, пользы от которых он не видит, то он начинает всё отвергать; материализм и пантеизм пока ещё кажутся ему более рациональными, поскольку там можно спорить и рассуждать; правда, рассуждают там ложно, но для него лучше ложно рассуждать, чем не рассуждать вовсе.
Но представьте ему будущее в логических условиях, в любой точке достойное величия, справедливости и бесконечной доброты Божьей, и он оставит материализм и пантеизм, чью пустоту он ощущает глубоко в своей душе, и которые он принял за неимением лучшего. Спиритизм даёт лучшее, вот почему его принимают с готовностью все те, кого мучит эта острая неуверенность сомнения, и кто не находит того, что искал, ни в верованиях, ни в вульгарных философиях; у него есть логика рассуждений и одобрение фактов, и именно за это с ним вели бесполезные сражения.
14. – Человек инстинктивно верит в будущее; но, не имея до сих пор никакого уверенного основания для его описания, его воображение породило системы, приведшие к разнообразию в верованиях. Спиритическое учение о будущем является не плодом воображения, более или менее ловко сотворённым, а результатом наблюдения за материальными фактами, которые разворачиваются сегодня перед нашими глазами, и оно вновь соединит, как это уже происходит, разнообразные и неуверенные точки зрения и мнения и постепенно, в силу хода событий, приведёт к единству в веровании по этому пункту, верованию, которое будет основываться не на гипотезах, а на уверенности. Унификация в том, что касается будущей участи душ, будет первым пунктом сближения между различными культами, станет огромным шагом на пути к религиозной терпимости, а позже и к слиянию.
