225. Следующее рассуждение, данное самопроизвольно двумя Высшими Духами, которые проявлялись уже самыми возвышенными сообщениями, заключает самое ясное и полное решение вопроса о роли медиумов:
“Каковы бы ни были свойства пишущих медиумов, будь то медиумы механические, полумеханические или просто интуитивные, наш способ действия с ними в сущности не изменяется. В самом деле, мы общаемся с воплощёнными Духами точно так же, как и с блуждающими, только посредством передачи мыслей.
“Наши мысли не нуждаются в одежде слова, чтобы их понимали Духи, и все Духи, в зависимости от степени развития их умственных способностей, видят мысль, которую мы желаем сообщить им, потому что мы направляем её к ним; то есть, такая мысль может быть понята Духом сообразно с его развитием, меж тем как для другого духа эта мысль, не пробуждая в его сердце или в его уме никакого воспоминания, никакого сведения, остаётся для него незаметной. В этом случае воплощённый Дух, который служит нам медиумом, более пригоден для передачи нашей мысли другим людям, хотя и не понимает её, чем Дух невоплощённый и малоразвитый, если бы мы были вынуждены прибегнуть к его посредничеству, потому что земное существо предоставляет своё тело как инструмент в наше распоряжение, чего блуждающий Дух не может сделать.
“Таким образом, когда мы находим в медиуме ум, обогащённый познаниями, обретёнными в настоящей жизни, и его Дух, богатый бездейственными прежними познаниями, способными облегчить наши сообщения, мы пользуемся им преимущественно потому, что с ним феномен общения становится для нас гораздо легче, чем с медиумом, умственные способности которого были бы ограничены, и предшествовавшие познания оказались бы недостаточными. Мы постараемся, чтобы нас поняли с помощью ясных и точных объяснений.
“С медиумом, разум которого развит в настоящем и предшествовавшем существовании, наша мысль общается сразу же, от Духа к Духу, вследствие способности, свойственной сущности самого Духа. В этом случае мы находим в мозгу медиума элементы, нужные для того, чтобы дать нашей мысли одежду слова, соответствующую этой мысли, и это независимо от того, будет ли медиум интуитивный, полумеханический или чисто механический. Вот почему, каково бы ни было разнообразие Духов, общающихся с медиумом, сообщения, получаемые им, хоть и исходят от различных Духов, всё же имеют отпечаток формы и оттенков, свойственных медиуму. Да, хоть мысль совершенно чужда ему, хоть тема выходит из круга его обычных понятий, хоть то, что мы желаем сказать, исходит вовсе не от него, но он, тем не менее, влияет на форму личными своими качествами и свойствами. Это то же самое, когда вы рассматриваете различные виды в цветные очки, зелёные, белые или синие; хоть эти виды или рассматриваемые предметы совершенно различны и не имеют ничего общего между собой, но вы заметите на них всегда оттенок, зависящий от цвета очков. Или лучше сравним медиумов со стеклянными бутылками, наполненными прозрачными окрашенными жидкостями, которые выставляют в аптечных лабораториях; так вот, мы подобны свету, мы освещаем некоторые моральные и философские взгляды на вещи. Когда светящиеся лучи принуждены проходить сквозь более или менее полированное стекло, более или менее прозрачное, в данном случае через более или менее развитых медиумов, они достигают предмета, который мы желаем осветить, только заимствуя цвет или, лучше сказать, форму, свойственную этим медиумам. Наконец, чтобы закончить последнее сравнение, мы, Духи, подобно композитору, который желает сочинить или сымпровизировать мелодию, имеем под рукой фортепьяно, скрипку, флейту, фагот или свисток за две копейки. Очевидно, что с фортепьяно, флейтой или скрипкой мы исполним нашу мелодию так, что она будет понятна для слушателей, и хоть звуки фортепьяно, флейты или кларнета будут совершенно различны между собой, сочинение наше останется одним и тем же, исключая оттенков звука. Но если в нашем распоряжении будет только свисток или водопроводная воронка, тогда для нас возникают трудности.
“В самом деле, когда мы бываем вынуждены использовать малоразвитых медиумов, наш труд делается гораздо медленнее, гораздо тягостнее, потому что мы вынуждены прибегать к неполным формам, что для нас становится скучно и трудно; поскольку в таком случае мы должны разбивать свою мысль и передавать её слово за словом и букву за буквой, что чрезвычайно скучно и тягостно для нас и представляет реальные путы для скорости и развития наших проявлений.
“Вот почему мы счастливы, когда находим медиумов способных, снабжённых материалами, готовыми для действия, одним словом, хорошие инструменты, поскольку в таком случае нашему перисприту, действующему на перисприт того, кого мы медиумизируем, остаётся только придавать движение руке, служащей нам ручкой для пера или карандаша, меж тем как с медиумами недостаточными мы должны делать почти то же, что делаем, когда общаемся посредством ударов, т.е. обозначать буквально слово в слово каждую фразу, составляющую перевод мыслей, которые мы желаем сообщить.
“Поэтому для распространения Спиритизма и развития способностей пишущих медиумов, мы обратились преимущественно к классам просвещённым и образованным, несмотря на то, что именно в этих классах встречаются люди самые неверующие, самые упрямые, самые безнравственные. И как мы предоставляем сегодня Духам-фокусникам и малоразвитым личностям общения физические, удары и принесения предметов, точно так же среди вас пустые люди предпочитают феномены, поражающие зрение или слух, феноменам духовным, чисто психологическим.
“Когда мы желаем продиктовать что-нибудь самопроизвольное, мы действуем на ум, на мозг медиума и берём нужные для нас элементы, которые он доставляет, и это делается без его ведома. Мы как будто отправляемся в кошелёк его, берём находящуюся там сумму и располагаем различные монеты её в том порядке, какой нам кажется полезным.
“Но если медиум сам желает спросить нас о чём-нибудь, то он должен рассуждать об этом серьёзно, чтобы предлагать нам вопросы методически и тем самым облегчить нам труд отвечать ему. Потому что, как сказано было в предыдущем наставлении, ваш мозг часто бывает в страшном беспорядке; и тогда нам трудно действовать в лабиринтах ваших мыслей. Когда вопросы должны быть предложены третьим лицом, то хорошо и полезно, чтобы все они были предварительно сообщены медиуму, который мог бы, так сказать, пропитаться этим; поскольку тогда и нам легче отвечать по сходству, существующему между нашим периспритом и периспритом медиума, который служит нам переводчиком.
“Мы можем, разумеется, говорить о математике через медиума, который, наверное, совсем не знаком с этой наукой, но часто его Дух обладает этими познаниями в латентном состоянии, т.е. познаниями, принадлежащими собственно его Духу, а не воплощённому существу, потому что настоящее тело непригодно для проявления этих познаний. То же самое может быть относительно астрономии, поэзии, медицины, различных языков и всех других познаний, свойственных роду человеческому. Наконец, у нас есть ещё тяжёлый способ обработки мысли, используемый нами с медиумами, совершенно чуждыми обсуждаемого предмета, и состоящий в набирании букв и слов, как в типографии.
“Как мы сказали, Духи не имеют нужды облекать свою мысль в слова. Они понимают и сообщают мысль непосредственно. Существа же телесные, наоборот, могут понимать мысль лишь как облечённую во внешнюю форму. В то время как буквы, слово, существительное, глагол, одним словом, фраза необходима вам для понимания мысли, для нас не нужно никакой формы, видимой или осязательной”.
ЭРАСТ и ТИМОФЕЙ
Примечание. Этот разбор роли медиумов и способов действий, с помощью которых Духи общаются, так же ясен, как и логичен. Из него вытекает то правило, что Дух черпает в мозгу медиума не свои идеи, а материалы, необходимые для их выражения, и что чем богаче этот мозг материалами, тем легче делается общение. Когда Дух выражается на языке, известном медиуму, то он находит в нём слова, готовые для того, чтобы облечь в них свою идею; если же он хочет говорить на языке, не знакомом медиуму, то он не находит уже в нём слов, а одни только буквы; поэтому Дух бывает вынужден диктовать, так сказать, букву за буквой, подобно тому как если бы мы заставляли писать по-немецки того, кто не знает ни одного слова из этого языка. Если медиум не умеет ни читать, ни писать, то у него нет даже букв. Тогда бывает необходимо водить его руку, как водят руку ученика, и в этом случае надо преодолевать ещё большее материальное препятствие. Итак, эти феномены возможны, и многочисленные примеры их существуют; но понятно, что этот способ действия мало совместим с пространностью и быстротой сообщений, и что Духи должны предпочитать самые лёгкие инструменты или, как они говорят, хорошо снабжённых, с их точки зрения, медиумов.
Если б те, которые требуют этих феноменов как средства для убеждения, изучили предварительно теорию, то знали бы, в каких исключительных условиях они производятся.
